Выпускник легендарного «Электроклуба» (там же выросли Игорь Тальков и Ирина Аллегрова) Виктор Салтыков прославился такими хитами, как «Островок», «Кони в яблоках», «Ты замуж за него не выходи», «Белая ночь». Коренной петербуржец, сейчас он поселился в Домодедове, в уютном поселке Никитские Поляны. Даже названия улиц здесь звучат как песня: Уланская, Драгунская, Киросирская, Пушечная, Казацкая… Все связано с войной 1812 года.
— Виктор, вы специально это место выбирали?
— Нет, я ничего специально в жизни не делаю. Никогда не думал даже строиться. У меня здесь друг по соседству живет — тоже певец, грузинский, и мы давали концерт здесь, в Домодедове. Нам сказали: гонораров у нас нет, а есть земля. Мы заплатили какие-то символические деньги. Тогда, 20 лет назад, земля была дешевая. Вот она два года стояла, млела, и потом решили что-то сделать. Я улетел на гастроли в Ташкент. Прилетаю, а моя жена Ирина уже все сделала. Уже и фундамент стоит, и проект выбран, пришлось потихоньку строить.
— Здесь все сделано по вкусу вашей жены или вы тоже принимали участие?
— Все принимали участие. Проект был обычный. Я точно знал, чего мне не хотелось. Не хотелось кирпича. Мне этот красный кирпич уже снится, везде он. Хотелось как в Европе: там нет никаких заборов, все открыто, и люди более открытые. У нас же люди замкнутые, никого не хотят пускать в свою жизнь, или боятся, что залезут, украдут, убьют, и строят такие крепости. А кому надо, залезут в любую крепость. Мы не такие — мы открытые, гостеприимные.
— Кого приглашаете в гости?
— Я всех приглашаю, но не все доезжают. Первое время всем было интересно посмотреть, все приезжали, а потом это все это быстро закончилось. Теперь только самые близкие бывают — мои друзья из группы «Унесенные ветром», Татьяна Морозова, Коля Трубач и музыканты приезжают записываться. У меня же тут студия.
Идем смотреть студию. С нами отправляется четырехлетний сын Виктора Святослав — Яся, как называет его Виктор. Он любит переставлять чашки у папы в студии.
— У меня здесь все, как в бункере: и чашки, и рюмки, коньячок, бывает, выпиваем с музыкантами. Есть чуланчик — там варенья, соленья, макароны. Так что можно продержаться какое-то время после ядерного взрыва!
На пюпитре — раскрытые ноты с песнями «Битлз». Салтыков — ярый поклонник ливерпульской четверки. Участвует в специальных битловских фестивалях, мечтает провести свой. На цокольном этаже рядом со студией — бассейн, сауна.
— А вот это моя гордость, — говорит Виктор, распахивая дверь в туалет, — я сам весь его плиткой выложил. Сидел как-то в туалете в ночном клубе — и так мне понравился интерьер: в темных тонах, этакий дискотечный… Решил сделать такой же. Видите, потолок здесь зеркальный.
— Вы, наверное, много квартир в жизни сменили? Да и гастрольный опыт у вас большой. Какой дом самый любимый?
— Конечно, этот. Когда ты сам что-то построил, конечно, сделал именно так, как хотел, собрал все лучшее из всех квартир и домов, в которых жил. Меня многие спрашивают: почему ты не в центре Москвы живешь? Я говорю: я вырос и родился в центре Питера. Только провинциалы хотят жить в центре. Я не провинциал. Я жил на Кировском проспекте.
— Скучаете по Питеру?
— Я бы с удовольствием уехал в Питер. Не понимаю, чего все в Москву лезут. Чего тут хорошего? У меня просто так судьба сложилась, что мне, к сожалению, пришлось жить в Москве. Сначала первый брак с москвичкой, потом второй — с москвичкой. От этого все и проблемы. Я к Москве, кстати, очень долго привыкал — очень проблемный город.
— В чем проблемность?
— Психология людей другая. Смотрите, как пришел президент из Питера — все изменилось в лучшую сторону, стали жить по-другому, а все предыдущие президенты — из Екатеринбурга, из Ставрополя… — ментальность другая, культура другая. Я очень доволен, что уехал из Москвы. Так хорошо — свободно, легко! Хочу туда, хочу сюда, захотел — уединился, а не сидишь в каморке, в этих комнатах в центре города. То ли дело здесь! С одной стороны дома у нас как будто лес, с другой — сад, там такой укромный уголок, там можно вздремнуть в гамаке, тут беседка, увитая диким виноградом… Вот у окошка клен растет: это мы с женой Ирой как-то ехали, прямо на дороге остановились, выкопали тоненький прутик — вот он какой вымахал за пять лет!
— Вы ей помогаете?
— Помогаю. Она говорит, выкопай яму, я копаю.
— И я помогаю, — говорит маленький Яся, — вчера редиску всю с мамой собрали.
— У ваших детей большая разница в возрасте. Старшей дочке — уже 17?
— Да, Ане вот будет 18. Как-то мы тут жили без нее, отправили ее отдыхать — и такой всплеск отношений вдруг, как в первом классе. Иногда без детей хорошо побыть: мозг никто не выносит. И как раз подумали, что надо бы на участке кое-что изменить, детский городок убрать. Аня уже выросла. Как раз Яська и появился в результате этого всплеска. Так что и городок пригодился…
— Яся подрастет — в какую школу его планируете отдать?
— В Домодедове, кстати, есть очень хорошие школы. У них тут все строго, и администрация очень строгая, и школы такие же. Но я вообще даже думаю о частном обучении. Ира сама педагог, и она с ним может позаниматься, а с мальчиками сложнее, чем с девочками, их надо в узде держать. Они не такие усидчивые, не такие дисциплинированные.
Виктор во время нашего разговора ни разу не присел, рассказывает, а сам параллельно жарит яичницу Ясе, накрывает ему завтрак, заваривает чай — мама с утра уехала к косметологу. Но мужчины прекрасно справляются вдвоем.
— Много времени проводите с сыном?
— В футбол играем, в теннис большой. Музыке учу потихоньку. В бассейн ходил с ним — у нас потом аденоиды нашли, сказали, что в бассейн пока ходить не надо.
На море теперь ездим в Испанию. У меня там тоже небольшая недвижимость есть.
— То есть в Москве вы себе жизни не представляете? Либо здесь, либо в Испании?
— Ненавижу выезжать в Москву. Вся жизнь проходит в пробках, в автомобиле. Думаешь, я бы лучше книжку почитал в это время. Я об этом и губернатору нашему сказал — Воробьеву. При хорошем раскладе я за 35 минут уже в Москве. Но это же так редко бывает. А там какие пробки — это же немыслимо! Я уже на метро стал ездить. Машину бросаю и еду на метро. Вспомнил молодость, когда олигархов не было, машин ни у кого не было, все жили на зарплату (и хорошо жили), и все ездили на метро. Ехал в метро и гордился, что тебя узнают…
— Витя, содержать загородный дом довольно дорого. Сейчас у вас гастроли, а что потом? Где вы представляете себе старость? Под Питером, в Испании или здесь?
— Так вот же она уже, старость-то!
— 50 — еще не старость, я имею в виду, когда вам будет 70—80 лет?
— Конечно, здесь. В Испании делать нечего. Ты никогда не сможешь попасть в этот социум, потому что ты чужак для них. Яська еще может стать своим там, а мы — уже нет. Язык я не знаю, а учить лень. Выучил: «здравствуйте, до свидания, спасибо». Ты можешь держаться там только за счет денежного авторитета. Меня там нормально приняли, а сейчас еще посмотрели на меня в «ютюбах» — звезда! До этого они просто здоровались, а теперь стали кланяться. Они такие. Очень бережно ко мне относятся — приятно. Но, как я и сказал, есть деньги — нормально, нет — плохо.
— Да и здесь, собственно, так же.
— Но у них хоть соответствуют цены зарплатам, а то, что творится у нас с ценами и с деньгами, это страшно. Каждый год поднимают цены на газ. Мне что, золотую трубу какую-то поставили? У меня газовое оборудование за эти 20 лет поменяли? Такая же желтая крашеная труба стоит. Те же самые условия. С газовиками вообще невозможно разговаривать. Ну, слава богу, я парень тоже не лыком шитый: они начинают хамить, я им тоже могу нахамить. Пригрозил — сразу сделали бесплатно. Или не бесплатно, но поправили цену.
— Так вы скандалист?
— Я патриот, мне просто за страну обидно. Я не понимаю, почему щебень, песок и камень, который везде одинаковый, у них стоит дешевле, а у нас — в 10 раз дороже. В стране, в которой все есть! Почему никто не сохраняет ландшафт? Природу? Почему вырубают леса? Вот мой сосед строится, он уже 150 машин земли привез, чтобы выровнять склон, — нет чтобы, как я, вписаться в естественный ландшафт, сделать сад террасками… Почему в Швейцарии все сохранили, а у нас все вырубают? Куда исчезли архитекторы — те, которые в советские времена стучали кулаком по столу и кричали: здесь нельзя ничего строить?! За все это, конечно, у меня душа болит.
